«Закат»! Конечно, как еще мог называться этот волшебный аромат?
Это тот самый момент, когда после раскаленных до колючести лучей солнца и знойного воздуха, обжигающего легкие, следует долгожданная передышка, это рассказ о зное, отступившем и обмякшем до завтрашнего утра, это еще жар, но уже не пекло.
После огня, мгновенно иссушившего сочные фрукты в тот момент, когда лопалась мягкая кожура, они подвялились в выступившем вязком соке, напоминающем то ли густой мед, то ли тягучую карамель. В сухофруктовой сладости истомился уд, подкопченный, звучащий протяжно и лениво. Он вступает без предупреждения и так же прячется. Он не играет во многообразии оркестра первую скрипку, как в других арабах, и принимает эту роль с вальяжным достоинством.
Темная подрагивающая масса, словно проснувшийся дракончик, вздрагивает, выпуская наружу сандаловое тепло. И дым сандала сливается с вечерним полумраком, застилая собой все вокруг. Плотность воздуха насыщена всевозможными пряностями и тугой ванилью.
И кажется, что это финал, точка в раскрытии аромата, как откуда-то свежим бризом доносится легчайший мускус, в противовес общей насыщенности он порхает эльфом, создавая чувственный ореол вокруг носителя Гуруба.
Аромат сильный, вот где ощущается характер, который я так ищу в ароматах. Думаю, что Гуруб будет у меня всегда.
